«Передайте уйгурам, чтобы они не возвращались». Что происходит в китайском Синьцзяне

«…И когда он понял, что мне можно доверять, он делает такой жест — проводит указательным пальцем сверху вниз, как по экрану — "включи авиарежим", — рассказывает Шахрияр. — Потом говорит: "Оставьте телефон здесь", и мы уходим подальше…»

Когда Китай отменил визы для граждан Казахстана и открыл границы Синьцзяна, вернуться в регион получили возможность не только живущие за границей родственники уйгуров, но и иностранные исследователи. Они рассказывают, что за внешним комфортом в Синьцзяне стоит тотальный контроль, а спокойствие держится на страхе и памяти о массовых репрессиях и «лагерях перевоспитания».

Шахрияр* — этнический уйгур из Казахстана — смог приехать в СУАР (Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая) впервые за девять лет, воспользовавшись безвизовым режимом. И теперь он рассказывает Би-би-си, что увидел в Синьцзяне и что изменилось со времен его последнего визита.

«Потом в другом городе была похожая ситуация… Тот же жест включения авиарежима: "Давай аккуратно в подсобке поговорим"…»

Синьцзян открылся для внешнего мира и активно принимает туристов (главным образом из других частей Китая). Правда, понять, как живется уйгурам, по-прежнему непросто. В городах исчезли блокпосты, приезжие отмечают, что города выглядят мирно и расслабленно. Но за этим видимым спокойствием наблюдают сотни камер слежения, а местные жители избегают чужаков либо говорят однообразными фразами, как улучшается их жизнь благодаря партии и правительству КНР.

Наблюдения и редкие разговоры без телефонов свидетельствуют о том, что не все попавшие в лагеря вернулись домой, что дети уйгуров и других нацменьшинств разговаривают друг с другом на китайском, а мечети, хоть и открылись, больше не заполняются.

«Добро пожаловать в Синьцзян!»

Ипархан* прилетела в Урумчи, административный центр Синьцзяна, в начале 2024 года. Она изучает историю уйгуров и региона, и эта поездка была ее давней мечтой. По прилете в Урумчи Ипархан не заметила толп туристов. В аэропорту она оказалась одной из очень немногих иностранцев. Уточнив, что цель поездки — «туризм», ее пропустили без дополнительных проверок и вопросов.

С отменой ковидных ограничений никаких особых требований к иностранцам нет. Таким образом, Синьцзян оказывается даже более доступным для поездок, чем, например, Тибет.

Но за несколько дней, проведенных в разных местах Синьцзяна, Ипархан поняла, что атмосфера в регионе лишь кажется расслабленной. Она просит не называть своего настоящего имени, чтобы не попасть в «черные списки» и не создать проблем для людей, с которыми она встречалась в КНР.

Ипархан — мусульманка. На фото в ее европейском паспорте она в платке. Поэтому она была готова к вопросам на границе, но пограничники ей не заинтересовались. В аэропорту Урумчи она сменила платок на капюшон худи, но о том, что в Синьцзяне «не принято» носить хиджаб, ей напомнили, когда полиция пришла к ней в отель для проверки документов.

Это произошло через несколько дней после прилета. Утром позвонили со стойки регистрации и попросили спуститься в лобби. Внизу ожидали двое офицеров — этнический уйгур и китаец. Задавали вопросы о цели визита и планах. Когда она вручила свой паспорт уйгурскому офицеру, у него дрожали руки, вспоминает Ипархан.

«Он спросил: "Как вы выучили уйгурский");